Placebo. День пятый. "У нас ничего не получится, я не поставил пузырь твоей маме"

Listen or download Placebo My Sweet Prince for free on Prostopleer

Иногда хочется сбежать от всего...от отчетов, работы, людей. Хочется тишины и покоя. Побродить по улицам, выпить кофе в кафе, читая интересную книгу. Хочется построить снеговика и покататься с ледяной горки. Хочется видеть морду лица определенного человека, который улыбается тебе и что то говорит, а ты не слышишь его, просто видишь улыбку. Хочется, чтобы время между 6:15 и 6:30 длилось дольше, чтобы тихим голосом говорить, что встал.
А еще...еще хочется, чтобы это коричневое недоразумение с мандаринами наверху все же получилось вкусным. Чтобы завтра все поздравили и быстро смылись, а мы легли спать.
Утопия какая-то...

С Днем Рождения, мой ребенок. Расти большой и умный. Радуй меня. Будь счастлив и неординарен. Добивайся всего что тебе хочется. И оставайся всегда сильным.
Мой сын...

---

Placebo. День четвертый. "Если я сломаю левую руку, на праздники кормишь меня ты.""

Listen or download Placebo - Pure Morning.mp3 for free on Prostopleer

Утро начинается со звонка Лучика. Потом еще одного.
- Да да....я не сплю....
Не, я не сплю. Я медленно моргаю. И плевать что не хочется просыпаться, варить гречку, мыть лицо и пилить на автобус. Поднимаюсь и иду на работу. Любимую, надо сказать, работу.
Я не люблю детей вообще. Но за этих глотку порву любому. Это дорого стоит, когда девочка с десятого класса приходит, садится на стул и начинает рассказывать про свои проблемы. Просто так. Не нужно их нее ничего вытягивать, она сама все расскажет. Придумала я тут одну штуку, надо бы с директором обмозговать это предложение.
В обед с Костяной рукой идет в магазин смотреть варежки. Варежек нормальных нет.

- А что это Иван Григорич у вас зависает?
- А это наш медбрат!

Варежки, я таки, купила.
Счастье и радость.

мря

---

Placebo. День третий. "Я тебя не знаю, мы с тобой не пили."

Listen or download Placebo Come Undone for free on Prostopleer

Отношения между людьми - сплошной театр.

- 32. Дети сидят дома. День начинается и заканчивается непонятно как. Иван Григорич торчит у меня в кабинете, играя в игрушке на компе. Штудируем карту и историю развития девочки из седьмого класса, тщетно пытаясь понять какую же операцию ей делали.
Ругаюсь с сантехником. Точнее он со мной. Я просто молча выслушиваю и говорю, что если еще раз увижу его в таком виде на кухне столовой, то пойду к директору. "Аватар", как оказалось физруки, а с их легкой руки и вся школа, называют его именно так, кроет меня матом и удаляется. Ухожу к себе, слыша как он нелестно отзывается обо мне. Усмехаюсь.
Закутав нос в ворот куртки иду по улице до рынка. Там продаются смесители в ванну. Старый благополучно отвалился и полтора месяца я умывалась под душем. Покупаю смеситель, а заодно и приблуду, именуемую ключом. Доезжаю до дома, пытаясь хоть как то отогреть замерзшие пальцы ног. Пальцы рук уже не пытаюсь даже. Меня жаба душит купить варежки за полторы тысячи, а другие я не хочу. Да и в конце концов, до марта не так уж и далеко.
Дома снимаю старый смеситель, чуть не срывая резьбу на трубе и не падая в мокрой ванне на задницу. Ставлю новый, молясь всем известным богам, чтобы у меня сил хватило закрутить наглухо. Хватило, закрутила как родное. Включаю. Все замечательно и ничего не протекает ни в каком месте.
Ужинаю и собираюсь заняться домашними делами. Но не тут то было. Меня неудержимо клонит в сон и я отрубаюсь на полчаса. А через полчаса мое сердце вспоминает, как ему было весело в обед, когда оно перепугало бедного Ивана "гипсовая рука" Григорича, и решает повторить подвиг. В этот раз я не рискую и давлю веселуху нитроглицерином. Знаете ли вы что такое оглушение и отупение одном флаконе? А я знаю. Побочные действия нитроглицерина включают головную боль. Моя головная боль сопровождается частичной потерей слуха, уходом в себя, увеличением пульса и чувством комка в горле. Радость, да и только...
Веселый день. Полный ярких красок и глубокого смысла.
Ога ога.

Ты падаешь вниз,
Вниз и
Ты падаешь вниз,
Знай же, знай, знай...

---

Вспомнилось...

"...И волосы твои летают, как на обложках глянца..."

Танцую внизу. Зая на втором этаже. Все как всегда. Пятый час утра. В зале занято пара столиков. На танцполе кроме меня никого. И зая на втором этаже танцует.
Вдруг она меняется в лице, сбегает вниз и тащит меня за руку к гардеробу.
- Что случилось? Оо
- Ты знаешь, что делал ТОТ мужик???!!!1111Расрас.
- Что?
- ОН! ОН! ОН ФАПАЛ НА ТЕБЯ!!!111
- Тьфу...такую ночь мужику обломала *смех*

---

Placebo. День второй. Моя зп 45 штук.

Listen or download Placebo I Know for free on Prostopleer

На улице почти тридцать градусов...Школьники до 11 класса могут не посещать занятия.

Что является стресс-ситуацией для людей страдающих судорожным синдромом, проще говоря - эпилепсией? Яркий, мигающий свет, частая смена картинок, различной цветовой гаммы. Громкий звук. Стрессовая нервно-психическая ситуация.
В мини-центре, подобии детского сада, есть две подружки трех лет. Кариночка и Анечка. В одиннадцатом часу утра, когда мы со скучающим видом заполняли бумаги, дверь с треском распахнулась и Елена Викторовна, трясущимися руками занесла орущую дуром Каринку. У девочки на надбровной дуге была рассечена кожа. Кровь хлестала, как будто резали свинью. Обработали, затянули пластырем и отправили зашиваться в больницу. Елену Викторовну накачали валерьянкой, отмыли от крови руки и отправили работать. Не прошло и двадцати минут, как дверь с противным треском распахнулась и все та же воспитательница притащила Анечку. Анечку, сжавшуюся в судорожном синдроме. Малышка смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом и сжимала кулачки. Уложили на кушетку, разжали ротик и малышка закричала. Пока медсестра успокаивала девочку, я отпаивала валерьянкой воспитательницу, которая уже на ногах не стояла, собираясь складывать вещи в психушку. До психушки дело не дошло. До конца дня мини-центр работал нормально. Кровищи, а следовательно, и судорожных синдромов больше не было. Аньку забрали домой. Каринку со скобами привезли обратно.
А потом потянулись старшие классы. Ушибы и ссадины. Бинтов у меня нет, лишь вата и широкий пластырь. Ушибы лечили холодом, а особо впечатлительным ложился огромный шмат ваты и перетягивался лейкопластырем. Раненные, довольные и счастливые, уходили на уроки, чтобы через пару часов вернуться и со слезами на глазах доложить, что пластырь отклеивается. Накладываю второй слой пластыря и выписываю направление к травматологу. Сайонара, малыш.
Три девочки. Десятый класс. Две живые, а одна укушенная собакой. Или собака укушенная ей. Тут уж как получится. Освобождение от физры. Беру ее карту и иду к физруку, попутно выясняя как его зовут, втихушку молясь, что бы это был не Иван Григорич. Наше противостояние с этим мужчиной началось с первого дня. Сначала он пытался наехать, но на меня не наедешь, я молча выслушаю, улыбнусь и буду делать по своему. Потом он пытался заискивающе улыбаться. И только неделю спустя мы смогли нормально общаться. Ему деваться некуда. Только я так качественно и оперативно могу перебинтовать его гипс семью метрами стирильного разваливающегося бинта.
- Какого, простите, лешего, Вы не купили нормальный бинт?
- Ну...аптеки с утра закрыты, а в больнице только этот продают.
- Вы знали, что утром придете ко мне. Почему с вечера не позаботились?
- Я как то не подумал...
- Скорее я Вам куплю нормальный бинт, чем Вы соизволите его принести.
- А я потом денежку за него отдам!
- О, боги...
- Может на НГ можно будет снять гипс?
- Если Вы еще пару недель проходите с ним, то мы перебинтуем руку эластичником на праздники.
- Правильно! А то даже кулаками не помашешь на праздник!
26 лет мужику. Серьезный, спортсмен. А мозгов как у курицы. Чистый мальчишка. Так вот! Тем физруком оказался не он. Им оказался, цитирую: "Какой-то лысый мужик!". Вашу ж мать. Дети даже не знают как зовут из учителя. Деградация полнейшая. Впрочем, я тоже не знаю как его полное имя-отчество. Евгений Какойтович выслушал меня с улыбкой и задал сакраментальный вопрос: "Так я не понял, а с собакой то что?" Собака жива, получает уколы от бешенства. Все ржут. Все счастливы.
В школе меня любят, но обижаются, что не отпускаю домой. И не буду отпускать. И не собиралась. Учитесь, господа. Ведь без вас мне совсем станет скучно...

---

Месячник Placebo. Настроение - ананас. Размышления - корица.

Listen or download Placebo Twenty Years for free on Prostopleer

Десять лет. В сентябре мне дали десять лет. Найти ошибки, исправить их, что-то изменить, что-то добавить. А если получится, то начать жить заново. Так как никогда не жила. И чтобы все было хорошо, чтобы было уважение, понимание, чтобы вечера не были такими как сейчас, чтобы не чувствовать одиночество, к которому нужно прийти мозгами. Ибо, одиночество можно чувствовать и в паре. Только десять лет. Это кажется, что так много времени, а по существу, его и нет. Десять лет метаний, а в конце ничего. Ни-че-го.
Вокруг меня всегда слишком много проблем. Они давят и заставляют сдаться. Но я лишь сжимаю кулаки и пробиваюсь дальше. Я цепляю на себя все что есть плохое. Стараюсь карабкаться вверх, но почему-то скатываюсь вниз. По сантиметру, по чуть-чуть, но скатываюсь. И не важно сколько я сделала шагов вверх. Вниз иду неимоверно. Взять бы топор и отсечь все что не нужно. Но нет такого топора. Как и нет сил это сделать.
Неожиданно вспомнился братик. Был такой человек три года назад. Мы списывались редко, поздравляли друг друга с праздниками, вытаскивали из депрессий и вновь пропадали. Славка...человечек с бархатной душой. Черной, словно безлунная ночь. Мягкой, словно шелк. Его депрессия всегда была доброй и слегка ванильной. Он рисовал безумные вещи. Он писал чудные рассказы.
- Братик, нарисуй мне что-нибудь? Мне грустно...
- Хорошо, систер. А что тебе нарисовать?
- Нарисуй мне ангела и демона...
Он всегда переживал какие-то романы. Рассказывал о них, словно не здесь и не сейчас. Улыбался, даже, когда ему было плохо. Веселил, даже, когда я не просила этого делать. Славка...
- Братик, я опять одна...
- Наконец-то)) Я тоже расстался. Выше нос, систер!
- Ты расстался? Братик, это ж того...нас вечно в одно время бросают *смех* Может уже вместе будем?
- Прости, систер, но я уже нашел себе пассию))
- Ты как всегда!
Я всегда смеялась, потому что всегда не успевала ему написать. А он всегда смеялся, потому что успевал найти кого-то раньше, буквально за день.
Он всегда ходил в черном, даже если на улице было +35. Чтобы не падать в обмороки, он ходил медленно, в тени деревьев и только вечером, либо рано утром. Мы слушали одинаковую музыку и никогда не обсуждали ее. Странно. Только сейчас это кажется странным. Нас никогда не волновали общие интересы...И наверное, сейчас, если бы мы вновь списались, нам не о чем было бы поговорить.
Я не люблю, когда возвращаются люди. Я сама не возвращаюсь по этому. Не важно кто это был, любимый или друг. Я не люблю возвращений. Это как проходить мимо дома, где ты раньше жил. Ты смотришь на окна, понимаешь, что там прошла какая-то часть твоей жизни, но это не трогает совершенно. Возникает какое-то тупое чувство. Так и тут. Раньше вы общались с человеком и общались хорошо. Могли посмеяться, пошутить, поссориться и вновь было все хорошо. Но вот вы разбежались. И он написал вновь через какое-то время. Вроде все хорошо. Вы знаете, как общаться друг с другом, знаете что кто любит, знаете как человек отреагирует на какое-либо событие. Но все уже не то. И даже разговаривать не хочется. Это так же противоестественно, как если бы весной листья, опавшие с деревьев, поднимались с земли и прицеплялись обратно к веткам. Пожухлые, грязные и страшные. Словно, души людей. Пошло это. Дико пошло.
Может быть, когда-нибудь, я встречу человека, который сможет меня удивить. Человека, который будет не такой как все. С которым будет хорошо просто покурить в подъезде и послушать его, закрыв глаза. Не важно будет каково его положение в свете, его возраст, его величина IQ, какое у него чувство юмора и красив ли он вообще. Может быть...когда-нибудь...хотя бы разово.
Детские мысли.
Детские мечты.
Детские сказки.
Ничего нет. Есть только десять лет.

---

Что я делала полчаса?
Я собирала робота! Робота на батарейках! Все было бы гораздо быстрее, если бы через пятнадцать минут собирания, я не поняла, что собираю его задом наперед)))
В общем, вот это чудо!

Он весь кривой, косой и странный.
Китай, фули...
А я...я конструктор ВАЗа)))

---

Женский половой орган не приходит один. Он приходит с мужским.
Только я подумала, что все налаживается, как все оказалось одной большой черной непроглядной задницей.
Вместо одной работы, сразу две. Ибо, замену мне так и не нашли и вроде как пытаются искать, но работать никто не идет. Я бы могла сказать, что мне глубоко на это плевать, но Юля мне ничего плохого не делала, поэтому пришлось согласиться выходить на эту работу до того, как найдут замену. И теперь я пашу с восьми утра до четырех вечера в школе, где на мне помимо детей, еще столовая, какой то питьевой режим, куча бумаг и вечные подписи какой нибудь ерунды, типа благословления детей на городские соревнования по волейболу. А к шести, так как мне еще нужно домой попасть за Владом, я иду на эту работу. СлавБогу, что к шести, а не сразу после школы. И да, Влад со мной. До двенадцати ночи, потому что забрать его домой никто не может. В таких условиях я долго не протяну. Вставать в шесть утра, а домой возвращаться в первом часу ночи. Мозг пухнет. Я понимаю, что тут нечего делать. Сел на задницу и сидишь, но в школе полно работы. Сегодня, к примеру, мне нужно было в двенадцать идти в столовую снимать пробу и заполнять журналы. А что делала я? Я бегала по школе как в задницу раненная и проверяла три класса на педикулез, потому что одной девочке приспичило съездить в деревню и подцепить там вшей. В итоге в столовую я попала в 15.45, учитывая, что рабочий день у меня ровно до 16.00. Вот и разорвись между вызовом на прививки и прибегающих старшеклассников с ушибами рук, ног, царапинами, больными животами и горлами. Еще, сука, бинтов нет. Ни одного вообще! Уже напрямую говоришь "А хули вы в больницу не шли, если вы уже три дня болеете? Мы тут не лечим. Таблеток нет.", а в ответ "Ну...само пройдет." Иди на занятия, добрый человек, и пофиг мне, что у тебя препод ужасный и домашку ты не выучил. Все так учились.
На завтра мне нужна замена на три часа. А ее нет, потому что все работают. А тот кто не работает не знает программы. А я универсальна. Я и там могу, и там. И с одной точки на другую. И даже, если мне скажут подменить на пару часов белого медведя на северном полюсе, я и с этим справлюсь. Я даже Бен Ладена смогу подменить, ага. Президента, дворника и мусоровозку.
Я, конечно, сильная. Очень. Но тут руки опустились и хочется выть.

Ах, да. С банка пришла смс. Я теперь негативный клиент.
Мда...

---

Раньше же как было? Смотришь новые дневники, а там прям с первого поста что-нибудь интересное. Где-то мысли, где-то картинки, где-то повседневка интересная. А сейчас? "Не пошла в школу", или "Я люблю яой/слэш!!", или "Ути-пути-пути эта корейская/японская группа!".
Я старею.

---

Заебись.
Просто заебись.
И дело не в том, что график такой, а в том, что он вообще, сука, на меня составлен. И все таки думают, что я работать буду. Да щас. Замена, мне нужна замена. И я ее найду, чтобы во вторник замена вышла.
Принимала сегодня кабинет. Документации куча, работы куча. На мне вся школа. Плюс столовую повешали, кабинеты, ЗПРников...В понедельник работать одной. Разгребусь как нибудь, справлюсь. Таблетки только одному человечку выдавать, где они лежат и дозировки знаю. С документами пока работать не надо.
Осталось только допуск к работе с прививками получить, но надо ходить на практику.

А мечту со скорой пришлось засунуть на два года в одно место. Хотя позвонили же. Позвонили со скорой. У нас вся группа мечтала там работать, а в итоге позвонили только мне и я отказалась из-за Влада. Он дороже. А с работой на скорой он меня видеть не будет. А ему сейчас внимание нужно, иначе я его просто потеряю. А так не хочется, ведь он никому кроме меня не нужен. Так что скорая подождет. Никуда она не денется. Абсолютно никуда.

---

Позвонили со скорой, сказали прийти.
Не люблю, когда слишком много выбора дают.
Ибо, если выходить на скорую работать, то подведу всех в школе.
Нет работы - плохо. Есть работа, тоже не все замечательно.

---

День наркомана, бл*!

---

Для Лучика. Заказное. Гет. Где-то...ну как всегда.

текст песни Adam Lambert - If I Had You

Все не может быть настолько сложно.
Я просыпаюсь рано утром, на автомате поднимаюсь с широкой кровати и, почесывая бедро, иду в ванну. Утренние процедуры: душ, умывание, бритье. Дверь ванны приоткрывается, и маленькая ладошка ударяет ягодицу. Паразитка. Каждое утро так.
Из ванны в комнату. Рубашка, брюки, галстук, запонки, пиджак.

- Малыш, застегни пуговицы, – иногда я умею капризничать.
- Я готовлю завтрак! – иногда она умеет быть настырной.

Хватаю ключи с тумбочки и ухожу. Без поцелуя, без прощаний, без ничего. Никто из нас страдать не будет без этого.
Офис встречает прохладой кондиционеров. Дамочки в офисе все поголовно в коротких юбках. Шею сломать можно, если будешь оборачиваться.

- Ну, синее платье мне не подходит! – она кривит губы и швыряет его в меня.
- Я сдохну, если оденешь снова юбку! – кидаю платье обратно и ногой отпихиваю ее валяющиеся на полу брюки и нижнее белье.

Поэтому я и не оборачиваюсь. Мне вообще плевать на противоположный пол. Сегодня я боевой пидарас. Берегись Алекс из IT-отдела. Я пойду с тобой пить пиво.

- Ты заколебал! От тебя всегда несет коньяком! – она кидает в меня мой же пиджак, который я вчера заботливо упаковал в корзину для грязного белья, когда вернулся под утро из клуба.
- Ты задолбала меня! Буду приходить воняющий рыбой и пивом! – я ловлю пиджак и упаковываю его обратно в корзину – Буду вонять как мужлан! Толстый, потный и рыгающий!

Работа не ладится. Контракт на три миллиона горит, а я не могу собраться мыслями и четко сформулировать аргументы. Но мне надо это сделать, а поэтому закуриваю дешевые сигареты, которые прячу в ящике стола.

- Хватит курить! У тебя язвы и сердце больное! – она толкает флакон Алмагеля в мою сторону, а он, как в лучших американских фильмах, едет по столу ко мне, словно стакан виски со льдом по барной стойке.
- Моя язва это ты! – тяжело выдыхаю и залпом опустошаю половину флакона. Оставшуюся половину.

Хватаю бумаги со стола и широким шагом выхожу из кабинета. Эффект произведен. Девчонки смотрят, я доволен. Отдаю распоряжение и еду на встречу в дорогой ресторан. Оплачивает заказчик. И нервы мои он тоже оплачивает.

- Я хочу в суши-бар! – она замахивается на меня скалкой, вымазанной в муке. Еле успеваю отклониться, ибо скалка падает ровно на то место, где только что была моя голова. – Ты чуть ли не каждый день по ресторанам ходишь! Деньги тратишь!
- Суши-бар это моветон! – мое тело возвращается на место, я облизываюсь, вспоминая чудесную форель в грибном соусе, что нам подавали вчера в ресторане, когда мы подписывали контракт. – Пирожки хочу!

Шесть вечера. Договор в папке, две росписи. Ни капли алкоголя. Выхожу из ресторана, закуривая дорогую сигарету, и выдыхаю дым вверх. Теперь можно и домой, и в офис, и в магазин за цветами, и на край света. А она мне за весь день не позвонила. Смотрю на экран телефона и делаю морду, словно Абама на всем известных инетовских пикчах. Странно. Обиделась что ли…

- Меня трудно обидеть…
- А я пока не собираюсь этого делать, женщина.

Звонок. Просит забрать со школы ее и ребенка. Улыбаюсь и сажусь за руль. Как же ты сейчас ошибаешься малыш, прося меня это сделать. Но, да ладно. Была, не была.

- И чья из вас очередь идти пешком? – выхожу из двухместного спортивного Ниссана, довольный выражением ее лица.
- Ребенка домой отвези, - на лице такая ненависть и скорбь, что мне становится стыдно, что я сегодня не на Ауди. Впрочем, Ауди выбирала она и ее ножки с трудом умещаются в пространстве между задним и передним сиденьем.
- У нас есть багажник, малыш! – хватаю ее за талию и волоку к багажнику. Она кричит и сопротивляется, умудряясь отлупить меня сумкой.
Сын открывает багажник и с довольной мордочкой смотрит на совершающуюся экзекуцию. Врагу не сдается наш гордый Варяг!
- Мама! Либо багажник, либо 500 зарядок! – сообразительный пацан растет.
Не выдерживаю и ставлю ее на асфальт, обоих сгибает он смеха пополам. Она лупит меня сумкой по заднице и обнимает.

- Ты идиот! Придурок! Мудак! Ты невыносим!
- За это ты меня и любишь.
- О, да. Тебе все пофигу!
- Я же Бог!

---

Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей. © Н.Тихонов

С ЯПа...

- Михал Петрович, - нежно пропел динамик тоненьким голоском секретарши, – к вам Ваганов.
Плужников досадливо поморщился, приподняв уголок рта, «пришёл извиняться, опять какую-нибудь сказку о себе будет рассказывать».
Рафаэль Борисович Ваганов был в строительном управлении фигурой заметной. Собственно, сама фигура его была напротив слишком уж неказистой: небольшого роста, худой, сгорбленный, как будто его давило вниз земное притяжение, ходил он всегда бочком, опустив глаза вниз. Землистого цвета лицо с впалыми щеками и характерным румянцем на них выдавало человека «употребляющего». Однако на стройке он продолжал работать, хотя давалось ему это нелегко, труд тяжёлый. Рабочие подсмеивались над ним, над его прогулами, над выдумками, оправдывающими запои, над его «фронтовым» прошлым, о котором он упомянул как-то под пьяную лавочку. И звали его только по имени, как мальчишку.
- Проси.
В дверь робко просунулся красный нос, а за ним и сам его хозяин.
- Здрасьте, - Ваганов поспешно стащил с головы шапку.
- Здравствуй, садись, Рафаэль, - начальник управления показал рукой на стул, - рассказывай.
- Да что рассказывать, Михал Петрович, виноват я, на встречу фронтовиков ездил, ну, там и пришлось принять немного, – Ваганов поднял руку к шее и характерным жестом показал, куда пришлось принять.
- Рафаэль, в прошлый раз ты просил предоставить несколько дней в счёт отпуска, говорил, что мать умирает на Урале, а близких нет там никого и надо срочно лететь.
- Мне прислали телеграмму, что мать при смерти, я помчался, оказалось, что просто заболела, в тяжёлом состоянии была. Ну и задержался там, пока дело на поправку не пошло. Сейчас полегчало ей.

Плужников потёр лоб рукой. Его ужасно раздражал этот человек. Раздражали его ложь, его бесконечные пьянки, даже запах несвежего белья раздражал. Он давно бы уволил Ваганова, но управляющий трестом приказал держать. До пенсии, сказал, немного ему осталось, не выгонять же старика на улицу. А его, в свою очередь, попросил какой-то генерал из Минобороны. И почему они так пекутся о пьянчужке? Надо будет убедить управляющего, что этот рабочий все показатели управления портит. То на работу не выйдет без предупреждения и надо срочно искать замену, то из вытрезвителя бумага на него придёт.
- Вот ты о встрече фронтовиков говорил, а если подсчитать, то тебе в войну лет двенадцать всего и было. Фантазия твоя, Рафаэль, неиссякаема, лучше бы она на что-нибудь более продуктивное была направлена.
- В сорок первом мне действительно было двенадцать, а когда меня в полк зачислили, в первый батальон, сыном полка, пятнадцать уже исполнилось.
- Так ты что, действительно воевал? – Плужников даже привстал, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза этого вруна и выпивохи.

Ваганов опустил голову и нервно мял в руках шапку.
- Воевал, немножко. А встреча та не состоялась, никто не приехал, наверное, уже некому было, – и добавил, помолчав, – генерал из наших, только поздравление прислал. Получается, что меня одного и поздравил.
- Так ты напиши этому генералу, – Плужников уже как-то по-другому смотрел на Рафаэля.
- Я написал. Он обещал решить с работой и жильём, а то я уже столько лет в очереди на квартиру стою. Из исполкома сразу бумагу прислали, там написано, в каком доме мне квартиру выделят, этот дом сдаётся сейчас. Да и с работой генерал попросил вашего начальника помочь.
- Ну, а пьёшь-то зачем?
- Не могу бросить, с войны привычка осталась, с фронтовых ста грамм. Я мальчишкой ещё был, сразу привык. Из-за этого с женой расстались, внуки без меня растут, зачем им такой дед? Инвалид и пьяница.
- Ты же герой, Рафаэль Борисыч, мы тебе работу полегче найдём, всё не в подсобниках у каменщика кирпичи да раствор таскать.
- Ну, какой я герой, Михал Петрович, там миллионы людей голову сложили, да и те, что остались, почти все помёрли…, а я вот живой…

Громада танка, рыча мотором, надвигалась на окоп, в котором сидели четыре солдата. Это всё, что осталось от батальонной снайперской команды. Рука одного на перевязи, другому осколок задел голову. Они уже с трудом держали в руках автоматы.
Вдруг из окопа выскочил боец, и гибкой змеёй пополз навстречу танку.
- Назад, ефрейтор Ваганов, приказываю - назад! – Рафаэль оглянулся. Над бруствером торчала каска старшего сержанта Демченко, – Рафик, вернись!

«Ну уж нет, не для того я учился воевать, чтобы так позорно вернуться», подумал Рафаэль, сжимая в руке противотанковую гранату. Вот грохочущее чудовище уже близко, в нос дохнуло смрадом из выхлопной трубы. «Не спеши, Рафка, пусть он поравняется, надо бить наверняка, они меня и не заметят за этой кочкой». Маленькую фигурку за поросшим травой холмиком действительно не было видно. Ну, пора! Рафаэль вскочил, размахнулся и с силой швырнул гранату в бок танку, аккурат под крыло гусеницы. В ту же секунду что-то ударило его в левое бедро, и сапог сразу наполнился кровью. Рафаэль упал. Танк развернулся в его сторону, прошёл немного и загорелся. Гусеница слетела, и танк остановился всего в нескольких метрах от бойца. Угасающим взглядом Рафаэль увидел, как выскакивают из верхнего люка немецкие танкисты и падают под точными очередями старшего сержанта Демченко.

Рафаэль Борисович подскочил на кровати и вытер холодный пот. Почти каждую ночь уже сорок с лишним лет ему снится этот сон – быль из той его военной жизни.
Не торопясь, спустил ноги с кровати, нащупал тапочки, поднялся и, шатаясь, побрёл в ванную. Вдова, хозяйка квартиры, жалея инвалида, сдала ему недавно крохотную комнатку с ванной и туалетом. Не побоялась взять на квартиру БОМЖа*, каким он числился уже много лет. Видимо, рассчитывала на него, как на мужика, да что он теперь может, сам еле ноги таскает.

Освежившись холодной водой, Рафаэль Борисович стал собираться. Сегодня суббота, день нерабочий, можно прогуляться, зайти в закусочную, выпить кружку – другую ядрёного пивка, авось, и полегчает на душе. Почему-то решил надеть все свои ордена и медали. Редко их надевал, раз в году, пожалуй, да и то, если на встречу фронтовиков собирался.
А кому их показывать? Доблестью своей прошлой хвастаться, так любой встречный на него теперешнего взглянет и не поверит. Только товарищей позорить – павших и живых.
Куда же этот пиджак завалился? А, вот он. Рафаэль извлёк из чрева шкафа скомканный, звенящий, непривычно потяжелевший пиджак, развернул его и начал разглядывать награды, расположенные рядами на сером сукне.

Вот эта медаль «За отвагу» – первая. После того, как он полковую снайперскую школу окончил и оказался самым лучшим стрелком, его направили в батальон, в котором уже была команда снайперов. Там шефство над ним взял старший сержант Демченко, сам всего-то на пять лет старше, но уже два года воевал. Рафаэль учился маскироваться и часами выжидать своей цели. Стрелял он исключительно метко. Видимо, зоркий глаз достался ему в наследство от предков – охотников.
«За отвагу» получил, когда появилась двадцатая зарубка на прикладе его винтовки. Ну а дальше пошло – поехало. В часть нагрянул корреспондент, и вскоре в дивизионной газете появилась о нём статья. «Юный снайпер» – называлась. Жаль, что в жизни дальнейшей, неустроенной, не удалось ему сохранить газету.

К тому моменту, когда перед батальоном поставили задачу – перерезать дорогу, по которой к Берлину подходили подкрепления фашистов, Рафаэль был известен всей дивизии. На прикладе его винтовки стояло сто зарубок – столько фашистов он уничтожил.
Он прекрасно помнит тот, последний бой. На помощь осаждённому Берлину по шоссе, которое «оседлал» батальон, двигалась танковая дивизия СС. Её нужно было остановить. Все тогда, кто был способен держать в руках оружие, оказались в окопах на первой линии траншей. И снайперы тоже.

Немцев к Берлину батальон не пропустил, но был почти полностью уничтожен. Вскоре на помощь истекающим кровью солдатам подоспел танковый полк гвардейской дивизии с десантом автоматчиков на броне, и эсесовцы были разбиты.
После тяжёлого боя старший сержант Демченко вернулся к подбитому немецкому танку и вынес своего подопечного, так и не пришедшего сознание.
Потом много дней беспамятства, месяцы в госпиталях, операции. И выписался инвалидом в шестнадцать лет? Мать вышла замуж, и Рафаэль не захотел жить с отчимом, разве сможет чужой человек заменить ему отца погибшего.
Встретил свою любовь, сын родился, да недолго прожили. Не выдержала жена. Боли головные стали его донимать, по ночам снились кошмары военные, кричал во сне, вскакивал и крушил всё в доме. Одно утешение – выпить, тогда приходило спокойствие, и даже апатия какая-то.
Скитался по стране, работал, где придётся, тосковал по войне, по товарищам боевым. Там было проще: вот друг, а вон там враг. Больше врагов убьёшь – товарищей сохранишь и победу приблизишь. А сейчас – никому не нужный, спившийся инвалид. Так и прожил жизнь свою неудавшуюся.

Рафаэль Борисович надел пиджак, сверху пальто, чтобы наградами не светить, и вышел из дому. Утро встретило его ярким солнышком, свежестью и чистотой. Нет, жить всё-таки хорошо. В закусочной почти никого не было. Выпил пива, достал мятую пачку «Примы», закурил, задумчиво уставился в окно.
Люди идут по своим делам, всех кто-то ждёт дома – жена дети, внуки, только его не ждёт никто, да и не вспоминает о нём. Может быть, лучше было бы остаться там, у подбитого танка, где лежали его товарищи. Вот прожил жизнь, скоро на пенсию, а вроде, как и не жил. И для чего она, эта жизнь, была ему дадена?

На тротуаре, у самой дороги, играл с мячиком малыш лет пяти. Светлые кудряшки непокорной копной торчали в разные стороны. «Как у моего Кольки в детстве», – вспомнил Рафаэль сына.
Мячик покатился на дорогу, и мальчик побежал за ним. Рафаэль ощутил непонятную тревогу, знакомую ещё с войны и, казалось, прочно забытую. Так, когда лежишь и вглядываешься до боли в глазах в каждый куст, чтобы почувствовать каким-то шестым или седьмым чувством – где может быть немецкий снайпер, поджидающий твоё неверное движение, за которым последует выстрел и … смерть.
Из-за поворота дороги выскочил «КАМАЗ». Тяжёлая машина неслась зигзагами. «Что-то случилось с водителем», – подумал Рафаэль. И в следующее мгновение неведомая сила толкнула его вперёд, как тогда в сорок пятом, навстречу приближающемуся немецкому танку. В несколько прыжков он оказался на дороге и оттолкнул на обочину мальчишку. Тяжёлый, тупой удар нарушил тишину мирного утра…

Рафаэль швырнул гранату в бок танка и упал, скошенный пулемётной очередью. Танк развернулся и пошёл на него. Вспыхнуло пламя на броне, слетела гусеница, а танк продолжает идти. Сейчас он остановится, сейчас…, но танк всё идёт, всё ближе, ближе. Вот он уже навис над раненым бойцом, ещё секунда и…
- Мама, мама, спаси меня!… Мама! - кричит маленький Рафик, – мама, мне больно…

Подоспевший врач «скорой» склонился над сбитым человеком, взял его руку, пульс не прощупывался. Человек прошептал несколько слов, вытянулся и затих.
- Что, что он сказал? – спросил врача подбежавший капитан милиции.
Врач недоумённо ответил: – Он сказал: – «мама, спаси меня». – И, выпрямившись, крикнул санитарам: - Носилки!
Санитары принесли носилки, капитан расстегнул погибшему пальто в поисках документов, тусклым золотом сверкнули ордена и медали.
- Фронтовик, – заключил он и снял шапку.

Затрещал телефон.
- Михал Петрович, вас из военкомата, – прошелестела секретарша.
- Слушаю.
- Здравствуйте, я – военком Синицын. У вас работает Ваганов Рафаэль Борисович?
- Да, но сейчас он… его…
- Передайте ему, пожалуйста, что в сорок пятом году он был представлен к званию Героя. Но Золотую звезду ему так и не вручили, сначала считали погибшим, а потом не могли найти его постоянный адрес.
- Я… я не могу этого сделать, – Плужников сглотнул слюну, неожиданно для себя почувствовав комок в горле, – он погиб.
- Да нет же, это ошибка, он жив. Из Министерства обороны должен прилететь генерал Демченко, его однополчанин.

Над свежей могилой с простой пирамидкой памятника, увенчанного красной звездой, стояли несколько человек.
Седой пожилой генерал, зажав в руке папаху так, что побелели пальцы, сказал, ни к кому не обращаясь:
- Нас только двое в живых оставалось от батальона, многие там и полегли, а и те, что вырвались, долго не протянули, все ранены были. – И после тяжёлого молчания добавил, – теперь один я.

© Владимир Волкович

---

Сарказм.

Четыре часа утра.
- Ты спишь? Ну спи, спи.
Сплю ли я в четыре часа утра? О, да. Крепким богатырским сном. Под аккомпанемент луны в окно, двух смс, тарахтения Рыжей и, собственно, "Ты спишь?".
- Не сплю...
- А почему ты не спишь?
Фейспалм.
- Ты растрепанная.
- Ну дык я спала!
- Ой, прости...ложись баю.

Боги...я люблю этого человека. Просто безумно. Ага.
И пусть, подлец, только не сдаст свою какую то фигню.

---

Поперлись вчера в клуб.
Нет, ну знатно погуляли, да.
Я так и не отдохнула и не расслабилась. Я полностью перестала понимать происходящее вокруг. Я хочу послать многих людей и жить спокойно. В том числе и мать. Да. Вот так. Меня задевают ее слова, сказанные мне. Я действительно сплю, даже если у меня запущены ася и агент. Действительно!
Настроение испорчено с утра и на весь день.

---

Я, наверное, просто охуею, если мне кто-нибудь когда-нибудь скажет спасибо за то, что я сделаю.
Еще ни разу не было спасибо, которого я ждала.

---

Я просто дико хочу спать.
Ужасно.
Сильно.
Много.
И чтобы голова от сна не болела.

---

Сижу читаю ЯП. Тема - выброс поста с ЖЖ. Дамочка, которая 15 лет замужем пишет о том, что пойдет на блядки в ресторан хуй пойми с кем, но он ее хочет. Детей бросит на мужа, соврав ему что-нибудь. Спать она с тем, кто ее ведет в ресторан, не будет. Ей, мол, просто надо почувствовать себя вновь прекрасной "феей". А потом домой, к мужу и детям.
И вот идет обсуждение сего опуса. Чего там только не было. И дамочки, которые жалуются, что у них такая же херня, но они никуда ни с кем не ходят, и мужики вопят, что "фея" шлюха, короче много чего.
А я сижу, читаю и ржу.
То ли я ущербная, то ли с головой все хорошо.

---

Завтра иду к матери в школу разговаривать по поводу работы. Полторы ставки дают. Если я правильно посчитала, это примерное 50К. На руки либо 40, либо 35. По сути не плохо. График работы хороший. Больше буду сидеть дома. А там, в феврале-марте, уйду на скорую.
Скорее всего, летом можно будет купить машинку. Все условия будут для этого.

А сегодня, после работы, спать. Иначе, я просто сдохну.
Прощайте немецкие команды.
Только Шахта. Только хардкор.